Эпиграф:

Чукча не читатель, чукча – писатель.

Как человек, привыкший к домашнему уюту, я плохо сплю в поездах. И мешает мне, пожалуй, даже не соседи, не стук колес, не свет фонарей, проносящихся за окном. В этом тоже свой уют. Этакий мирок несущийся внутри другого мира. В дороге обычно не скучаю. Путешествую до безобразия мало, а потому получаю удовольствие от перемены мест, новых лиц, пусть даже это знакомые на пять минут, неважно.

Вспоминается случай, когда по пути в Харбин в наше купе шестой подселили китаянку. Ну вот, мы уже расселись, сидим и болтаем, поезд только тронулся. И только эта представительница поднебесной намеревается зайти, как одна из наших многочисленных сумок соскальзывает с верхней койки, а это, между прочим, третий ярус – метра два с половиной высота. Я в отчаянном рывке пытаюсь этот баул поймать и не успеваю. Ну, думаю, решат, что специально пристукнули гражданку и мнится мне уже публичный расстрел на какой-нибудь их «красной» площади. Обошлось. Бухнулась наша «сумочка» прямо перед носом несчастной китаянки. И что же она увидела когда, съежившись от испуга, взглянула наверх? Меня, зачаровано глядевшим за падением и еще даже не успевшим убрать руку, протянутую за сумкой. А рука-то была прямо над ее головой. Твердо уяснив (под хохот русских), что этот белый варвар решил ее грохнуть, в самом буквальном смысле, она приняла единственно правильное решение – спряталась под одеялом и все двенадцать часов совместного путешествия носа из под него не казала. Короче, бывает весело.

Вот только просыпаюсь в электричке по ночам. Вздрагиваю от тишины, на всяких ночных остановках. С воем и адским грохотом пролетающие вагоны встречных поездов - это ничего, это привычно. Но на ночных железнодорожных станциях обволакивает меня чувство тревоги.

Будто ты заснул в театре, а проснулся уже глубокой ночью и увидел странную безмолвную репетицию: прожектора - софиты, перрон - цена на которых нет актеров, тишина и неподвижность – все это давит. Наползает какое-то беспокойство. Подобное ощущение бывает во время посиделок на дорожку. Только дорожка она вот уже, тащит тебя - успевай перебирать ногами. И так хочется уснуть - закрыть глаза, а открыть их уже утром, когда все такое обычное, даже дорога, а ты свежий и готовый к новым приключениям. Всякая глупость лезет в голову. Например, что этот поезд – старый типографский станок, на котором равномерно, удар за ударом, отпечатывается книга твоей жизни. И может быть, эти ночные остановки просто запятые, необходимые для того, чтобы голос рассказчика на мгновение сбавил теп, дал возможность понять прочитанное. Осмыслить.